Мне нравилось вести блог. Правда, тогда я совсем не был готов к тому, что вскоре он станет моим основным занятием на много лет.
Российский интернет в те времена был восхитительным местом. Он и сейчас восхитительное место. Одна из причин этого феномена, наверное, в том, что он не развивался постепенно, как в Америке, а просто появился в один момент. В России он сразу был относительно быстрый, доступный, и количество пользователей стремительно росло — все молодые, образованные, инициативные люди мгновенно начали его осваивать. И особенно он был восхитителен тем, что в администрации президента не воспринимали его всерьёз. Они делали ставку на телевидение, а интернет был им безразличен, и это его тогда спасло. Например, в Китае одновременно с появлением интернета стали создавать файервол, чтобы его контролировать, а российское правительство думало, что это какой-то непонятный маленький загончик, в котором тусуются одни фрики. Они не видели смысла его специально ограничивать. Никто в Кремле не осознавал, что интернет был отражением реальной жизни: ты мог написать пост с призывом раздавать листовки, и реальные люди шли на реальную улицу и реально их раздавали. Это был не загончик, а инфраструктура.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как там всё устроено. Что людям интересно, а что нет? Как вовлекать их в работу? Первое правило я вывел быстро: регулярность. Я писал каждый день, иногда — по нескольку раз в день. То же самое я позже делал со своим ютуб-каналом. Выпускать по видео в день не получалось, но я старался делать по два-три ролика в неделю. Всем начинающим блогерам советую: если вы хотите, чтобы ваш блог набирал популярность, пишите (или снимайте) часто.
Второе правило вытекало из первого: проси, чтобы твоими постами делились. Я заканчивал этим призывом каждый важный для меня текст. Сколько бы раз ты ни попросил распространить информацию, ни один не будет лишним.
Третье правило: взаимодействуй. Оставляй комментарии под постами друзей. Вступай в дискуссии. Показывай, что ты внимательно следишь за реакцией и всегда готов к диалогу.
Я твёрдо решил превратить свой ЖЖ в крупнейшее свободное СМИ в стране (забегая вперёд, скажу: это мне удалось. К 2012 году мой ЖЖ был одним из самых читаемых в России). Мне помогало то, что я всегда писал о том, что мне интересно и в чём я уверен больше всего. А уверен я был в том, что основа режима Путина — коррупция.
Возможно, это связано с тем, что я юрист. Коррупция раздражала меня всегда, но я понимал, что именно из-за Путина и его системы управления она стала настолько естественной в последние годы. Я знал, что я такой не один — вся страна это понимала. И мне хотелось не просто писать об этом — мне хотелось что-то сделать. Для этого мне нужно было стать полноценной стороной в борьбе с коррупцией. В одном углу поля коррумпированные путинские олигархи и чиновники, а в другом — я.
Проблема была, однако, в том, что никаких оснований становиться противоположной стороной у меня не было. Я же не прокурор, как я могу их легально преследовать?
Помимо юридического, я к тому моменту уже получил второе образование — закончил Финансовую академию по специальности «Финансы и кредит» и неплохо разбирался в фондовых рынках и биржах. И тогда меня осенило: существуют государственные компании. Коррупция в них особенно очевидна. Их акции можно купить на бирже. Инвестировав даже небольшую сумму, я получу возможность как акционер запрашивать у компании документы, подавать жалобы, обращаться в суд и участвовать в ежегодных собраниях.
Тысяч на пять долларов я купил акции нескольких компаний. Среди них были «Роснефть» — крупнейшая нефтяная компания, «Газпром» — крупнейшая газовая компания, «Транснефть», которая занимается транспортировкой нефти. В представлении большинства людей это были гигантские богатые корпорации, контролируемые государством, с которыми страшно связываться — придут крепкие ребята и изобьют тебя просто за то, что задаёшь неудобные вопросы. Никто (включая эти самые компании) не верил, что какой-то блогер без связей рискнёт вступить с ними в схватку. Если рискнул — значит, наверняка за его спиной стоят таинственные могущественные силы. А за мной никто не стоял, просто я разбирался в финансах и знал свои права.
В газетах тогда регулярно появлялись статьи о хищениях в госкомпаниях. Но благодаря моим акциям я был теперь не просто парнем с улицы, а человеком, которого эти истории касались напрямую. Я писал письмо: «Дорогой „Газпром“, я читаю статью в такой-то газете и задаюсь вопросом, что у вас там происходит. Не могли бы вы мне как акционеру объяснить?» Несмотря на то что мой пакет акций был мизерным, они были обязаны передо мной отчитываться. И мне приходил ответ. Я внимательно его читал и, если видел, что действия компании наносят ущерб интересам акционеров, подавал на неё в суд. Как только я оказывался стороной в судебном процессе, я мог требовать документы и протоколы заседаний. Я получал их и вешал в публичный доступ в своём блоге в ЖЖ. Сначала за моей борьбой с госкомпаниями следили сотни человек, потом тысячи, а потом десятки тысяч.
Однако просто читателей мне было недостаточно. Я искал союзников. Поэтому я предложил своим подписчикам отправлять жалобы и подавать в суд на эти компании вместе со мной. Например, в газете «Ведомости» я читал, что правительство России купило здание в центре Москвы у олигарха Вексельберга в несколько раз дороже его реальной стоимости — очевидно, это был коррупционный сговор. Я подготавливал шаблоны жалоб, и тысячи людей вместе со мной подавали их в Следственный комитет и президенту Медведеву, который тогда делал вид, что усиленно борется с коррупцией. Этот трюк я повторил множество раз. Легко отмахнуться от одного человека, но гораздо сложнее проигнорировать тысячи, тем более зная, что все документы будут опубликованы.
Однако судами моё противостояние с госкомпаниями не ограничивалось: я ходил на собрания акционеров. Обычно они проходили в каких-нибудь театрах или вроде того — там обязательно была сцена, на которой сидели представители компании и читали свои отчёты, и огромный зал, где сидели акционеры. Большинство из них было обычными людьми, на которых все эти церемонии производили сильное впечатление. Топ-менеджеры на сцене, кругом охрана, журналисты — всё это погружало публику в благоговейное молчание. И посреди этой тишины я вдруг вставал и говорил: «У меня есть вопрос».
Я помню одно из первых таких собраний, это был 2008 год. Компания называлась «Сургутнефтегаз» — это одна из крупнейших нефтегазодобывающих компаний в России. Находится она не в Москве, а почти в трёх тысячах километрах от неё, в сибирском городе Сургуте. И начальники «Сургетнефтегаза» чувствуют себя там как короли. Они могу позволить себе всё, вплоть, например, до запрета местному аэропорту принимать самолёт, если в нём летит человек, который им не нравится.
И вот я приехал в Сургут на собрание акционеров. Здание было похоже на советский Дом культуры. Зал, как обычно, помпезный, на сцене сидят седые строгие мужчины. Обстановка ужасно напоминает заседание КПСС. Встаёт один из руководителей, миллиардер, и говорит: «Вручаем награду Владимиру Леонидовичу». Встаёт Владимир Богданов, гендиректор и тоже миллиардер, принимает награду и начинает зачитывать свой отчёт: «Мы добываем так много нефти, у нас такая огромная прибыль». Встаёт наконец ведущий этого мероприятия и спрашивает: «Есть ли вопросы?» Тишина. «Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать?» Тишина. В зале сидит триста пятьдесят акционеров, но все молчат.
И тут я поднимаю руку и говорю: «Я хочу сказать». У парня-ведущего было такое выражение лица, как будто в зале приземлилась летающая тарелка и из неё вышли зелёные человечки. За всё время работы он явно никогда не сталкивался с тем, что кто-то хочет что-то сказать. «Хорошо, — говорит он наконец, — пожалуйста, пройдите сюда».
Я выхожу на сцену и говорю: «Есть такая нефтетрейдинговая компания, называется „Гунвор“. Ей владеет ближайший друг Путина — Геннадий Тимченко, и вы продаёте свою нефть через неё. Почему вы её выбрали? Был ли конкурс? Если был, то скажите, какие ещё компании в нём участвовали. Какие объёмы нефти вы отгружаете „Гунвору“ и на каких условиях? Я требую объяснений, потому что сейчас всё выглядит так, что прибыль просто оседает на счетах „Гунвора“, а акционеры из-за этого недополучают дивиденды».